Серийные убийства в Австралии. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

Томас был человеком сильно нездоровым в психоэмоциональном отношении, и кажется даже удивительным, что Бантин согласился привлечь этого странноватого человека в свою компанию. В поведении Тревильяна имели место пугающие заскоки, так, например, последний год своей жизни он носил армейский английский френч времён Первой Мировой войны и военные ботинки с высокой шнуровкой. Кроме того, у него выработалась довольно странная привычка совершать прогулки на большие расстояния строевым шагом. Вы только представьте на секундочку, как это должно выглядеть со стороны: австралийское лето с температурой +35° C, а вдоль дороги бодрым строевым шагом шлёпает эдакое лицо мужского пола с олигофренической улыбкой на губах, в ботинках-«берцах» и наглухо застёгнутом на все пуговицы суконном френче! И ладно бы Тревильян был из категории тех, кого называют «тихими идиотами» – так нет же! – он был весьма деятелен, общителен и болтлив с теми, с кем надо быть очень осторожным в разговоре.

После того, как Мишель Бихе сделала заявление об исчезновении Барри Лэйна, полицейские пригласили для беседы Томаса Тревильяна. Тот сумел до поры отвести от себя подозрения, повторив заранее выученный рассказ, придуманный для него Бантином и Вагнером, но общение с детективами взволновало Тревильяна. Видимо, поддавшись эмоциям, он в тот же день поговорил со своей двоюродной сестрой Линор Пеннер (Lenore Penner) и рассказал ей, что Лэйн был убит, и ему известно, кто и как это сделал. Во время этого разговора Тревильян не упоминал фамилий, но его рассказ и так звучал весьма интригующе. 30 октября 1997 г. Линор оставила в своём дневнике запись об этом.

После убийства Лэйна 18-летний Тревильян переселился жить в дом Роберта Вагнера. Формально этот переезд состоялся потому, что Томас не имел денег на оплату аренды собственного дома, но на самом деле главной причиной этого «подселения» являлось желание Бантина и Вагнера держать опасного свидетеля рядом с собой и плотнее контролировать его поведение. В то время Роберт жил вместе с Вероникой Миллс, мамашей-одиночкой, имевшей к тому моменту уже трёх детей (все они были рождены не от Вагнера).

Вечером 4 ноября произошёл инцидент, обусловивший стремительную развязку быстро накапливавшихся проблем, связанных с Тревильяном. Все дети Вероники Миллс имели щенков, на присутствие которых Томас реагировал очень болезненно. В тот вечер, выведенный из себя шумными игрищами детей и собачьим визгом, Тревильян бросился с ножом на одного из мальчиков. Тот, схватив в ужасе щенка, постарался убежать от дяденьки с ножиком, для чего принялся бегать вокруг автомашины Вагнера, стоявшей во дворе дома. Трудно сказать, чем всё это могло закончиться, но в происходящее вмешалась Вероника Миллс и угомонила взбешённого Тревильяна. Случившееся, однако, очень напугало женщину, и она, разумеется, рассказала обо всём Вагнеру, когда тот возвратился домой. Вагнер немедленно созвонился с Бантином, и последний примчался на зов.

Буквально через четверть часа все трое – Вагнер, Бантин и Тревильян – уехали «покататься» на машине. Около полуночи Вагнер вернулся домой один и сказал Веронике Миллс, что в местечке Гоулер (Gawler), примерно в 20 км севернее Сайлисбари-норт, Тревильян попросил его высадить. Дескать, у него там живут то ли родственники, то ли друзья. На том все объяснения и закончились – Веронике было глубоко плевать, куда подевался придурок в военном френче.

Но уже во второй половине дня 5 ноября Веронике Миллс позвонили из полиции и сообщили о смерти Томаса Тревильяна. Полицейский кратко опросил Веронику относительно последних дней пребывания Тревильяна в доме. Буквально через час в телевизионных новостях был показан репортаж об обнаружении трупа, висящего на ветке дерева – повешенным как раз и оказался Тревильян. В карманах его одежды оказались найдены деньги, что как будто бы исключало криминальную причину случившегося. Как уверяла впоследствии Вероника, её сожитель – то бишь Вагнер – казался крайне удивлён этим репортажем.

На следующий день Вагнера вызвали в полицию на допрос, который провёл детектив Белл. Роберт сумел довольно натурально изобразить неосведомлённость о деталях случившегося – он рассказал о неадекватности поведения Тревильяна, о том, что тот очень тосковал по недавно исчезнувшему другу, а незадолго до смерти заявил, что не будет больше жить с ними и уехал из дома. Убийцы умышленно оставили в карманах Томаса мелкие деньги, что должно было натолкнуть полицию на мысль о самоубийстве, поэтому рассказ Вагнера о душевных муках погибшего прекрасно «ложился» на эту версию. Окончательно же предположение о суициде восторжествовало после того, как судмедэкспертиза не нашла на трупе следов применения грубого физического насилия. Так что работа правоохранительных органов по этуму факту закончилась на стадии дознания, уголовное дело никто не возбуждал.

Как же был убит Тревильян? Он действительно был повешен, и действительно это было проделано без применения грубой силы. Томас был до такой степени неадекватен и так плохо ориентировался в окружающей обстановке, что до последней минуты не понимал, что ему грозит нешуточная опасность. Он верил, что отправился с друзьями на важное дело, а поскольку Вагнер и Бантин шутили и хлопали его по плечу, не сомневался в их добрых чувствах. Забавно, что Бантин даже не особенно обманывал будущую жертву, он сказал Тревильяну, что им предстоит кое-кого повесить и надобно правильно закрепить петлю на дереве. Томас вызвался помочь и изобразить жертву, дабы Бантин смог поточнее подобрать длину верёвки, он терпеливо стоял на деревянном ящике из-под апельсинов, пока Джон делал петлю со скользящим узлом и закреплял верёвку на дереве. Потом Бантин непринуждённо выбил ящик из-под ног Тревильяна…

Преступление получилось неожиданно удачным для убийц – им не пришлось бороться с жертвой и возиться с сокрытием трупа. Следов своего пребывания на месте преступления Бантин и Вагнер не оставили, точнее, криминалисты их не смогли отыскать. Единственной неприятностью явилось то, что убийцам не довелось попользоваться деньгами Тревильяна. Поскольку факт его смерти скрыть не удалось, социальная служба прекратила выплату пособия по безработице. Свой же банковский счёт Тревильян по странному стечению обстоятельств обнулил, сняв за несколько часов до смерти без всякого понуждения со стороны убийц последние 280 австралийских долларов – их-то полицейские и нашли в карманах повешенного на следующий день.

Бантин и Влассакис во время следствия отрицали свою причастность к смерти Томаса Тревильяна, пытаясь убедить сотрудников «Диаграммы» в том, что тот действительно покинул их во время поездки вечером 4 ноября и был при этом абсолютно здоров. Однако истина была установлена благодаря хорошей памяти Спайридона Влассакиса, который несколько раз слушал от начала до конца россказни Бантина об обстоятельствах убийства. Влассакис никогда не был на месте преступления, однако, продемонстрировал знание специфических деталей ландшафта и расположение ориентиров относительно существовавшего там поворота дороги. Он настолько подробно описал этот район, что погрешность в определении расположения дерева, на котором был повешен Тревильян, составляла менее 100 м. Подобная осведомлённость Влассакиса, хорошо запомнившего рассказы Бантина, однозначно свидетельствовала о том, что и сам Бантин знал истинные детали места преступления и его рассказ о повешении не являлся мистификацией.

Следующее преступление Бантина и Вагнера оказалось в значительной степени неожиданным для Влассакиса и сильно потрясло его. Жертвой убийц стал 31-летний Гэвин Портер (Gavin Porter, в некоторых документах сообщается, что на момент убийства ему исполнилось 29 лет), человек, которому Влассакис очень симпатизировал и которого он сам же и пригласил пожить в собственном доме. Гэвин в прошлом был военнослужащим, из армии был комиссован по причине развившейся у него мучительной экземы, что было сочтено профессиональным заболеванием (с назначением соответствующей пенсии, как может догадаться проницательный читатель). Гэвин был героиновым наркоманом, на этой почве получил гепатит, мучивший его последние годы жизни – в общем, к 1998 г. этот молодой ещё мужчина превратился в настоящую развалину.

Гэвин Портер.

Осенью 1997 г. Спайридон Влассакис, баловавшийся до того легкими наркотиками, подсел на героин. Однако он быстро сообразил, что это пристрастие чревато большими неприятностями и отправился на курсы анонимного лечения, где и сошёлся с Портером. Последний посетовал на то, что ему негде жить, и Влассакис без особых колебаний предложил Гэвину перебраться в его дом, где тогда